"ЖИВЬЁМ" У МАКСА(1995)
"ЖИВЬЁМ" У МАКСА
(1995)
- В это прекрасное воскресное утро у нас в гостях работники "Крематория". Я представляю вам Армена Григоряна, а он в свою очередь представит ребят. Прошу вас.
- Мы только что увидели ваш клип. Нечасто его приходится видеть на экране. Какова его судьба?
- Слава богу, что нечасто. Дело в том, что мы решили попробовать себя сами в таком "маленьком" кино. К сожалению, у нас не было камеры, только материал на VHS, и мы решили в качестве хобби заняться производством клипа. Насколько это получилось хорошо? Я думаю, что получилось плохо, но это наша первая работа, по крайней мере, будет с чем сравнивать. Мы решили продолжить эту работу и с нового альбома сами сделать себе клип. Думаю, он будет немножко лучше, чем этот. Но на самом деле, идея этого клипа родилась после съёмок фильма с нашим участием. Осталось много материала. Может быть, это не совсем профессионально, но, тем не менее, мы использовали опыт работы в кино, чтобы снять этот маленький клип. Посмотрим, что будет дальше.
- Армен, а почему "Крематорий"? Почему такое, мягко выражаясь, жёсткое название? Это же, по идее, должно отталкивать часть аудитории.
- Я сам задаю себе часто этот вопрос и до сих пор не могу найти ответа. Наверное, дело в том, что, когда мы думали об имени группы, то в начале пришло название "Катарсис". Мы вычитали у Аристотеля такое понятие - очищение посредством огня и музыки. Но потом подумали, что катарсис, всё таки, как-то очень смахивает на сифилис, поэтому решили переименовать группу. И вот нашли название "Крематорий". Музыка она сама по себе присутствует, а в названии есть ещё и тот самый огонь. Видимо так.
- Ведь это скорее металлическое название.
- Да часто те, кто не слышал нашу
музыку, считают, что мы такая "метальная" 
группа. Но сейчас,
оглядываясь назад... 12 лет уже существует
"Крематорий", и для меня это название уже
настолько слилось с музыкой...
- То есть, с крематорием уже никак не ассоциируется?
- Да наоборот. Я по стечению обстоятельств был недавно в крематории - жуткое зрелище. Я очень боюсь покойников, самого этого материального здания. Так что, видимо, со страху группу назвал (смеётся).
- Когда у вас выйдет новый альбом, как он называется, и где можно будет приобрести?
- Мы занимались записью альбома с декабря по январь. 34 дня просидели в студии, сделали 17 песен. Дело в том, что в новом альбоме нет никакой концепции, просто набор песен, в отличии от альбомов которые мы выпускали раньше. В них какая-то общая идея присутствовала, пусть даже иногда и псевдоидея. А сейчас просто набор песен. Объединяет их только одно - в каждой присутствует слово сон. А ещё, пока мы записывались мы пристрастились к текиле.
- У вас хороший вкус, я скажу.
- Я был в своё время в Южной Америке. Видимо там он у меня и сложился.
- А каким образом тебе пришлось побывать там?
- Дело в том, что по приглашению одной американской фирмы мы должны были участвовать в программе "Гринпис". Всё окончилось обменом опыта, однако я полтора месяца там прожил и даже знаю несколько слов по-испански. Например, могу сказать "дос тар весас парфагор", что значит "два пива, пожалуйста".
- Возвращаясь к вопросу об имени группы. Что там была за история, когда пришлось сменить название? С чем это было связано?
- Наверное имеется в виду это кастрированное название нашей группы "Крем". В своё время Андрей Комаров и Дима Маматов сняли клип на песню "Мусорный ветер". Получилось неплохо, но руководство телевидения сочло неуместным пускать такое название в эфир. Пришлось кастрировать. То есть если Константина можно сократить до Кости, Максима до Макса, то "Крематорий" сократили до "Крема". Стояла дилемма: либо вообще запретить показ, либо должна была произойти небольшая кастрация. Мы на это пошли, клип вышел. Потом это название, конечно, прилепилось. Эта вакса нас сопровождала. Люди не знали: они думали, что "Крем" это одна группа, а "Крематорий" совсем другая.
- Когда и где бывают ваши концерты?
- Мы специально отказались от концертов в пользу работы в студии и где-то с ноября не выступаем. Сейчас мы приступили к репетициям новой концертной программы, думаю где-нибудь в феврале мы её сделаем. Будет несколько мелких презентаций в Москве, а потом мы планируем совершить турне. Сначала поедем в Сибирь, потом на запад. 1 июня мы дадим большой концерт в Москве. К этому времени уже выйдет наш компакт.
- Армен, я знаю, что работая в студии вы используете метод "глубинного погружения", то есть буквально запираетесь там на несколько дней. Как это отражается на конечном продукте?
- Я мечтал всегда об этом. Очень сложно писать музыку, когда смотришь всё время на часы, когда приходят другие группы, меняется саунд, ручки на пульте крутятся в разные стороны. Мы в этот раз, благодаря фирме "Мороз рекордз", которая оплатила нам эту студию, сидели в ней с утра до вечера, буквально сутками. Единственное, что мы ложились спать, а потом всё начиналось заново. Поэтому за 34 дня получился очень качественный, на мой взгляд, материал. Потому что это "глубинное погружение", как ты выразился, причём не только в музыку, но и в текилу, оно дало результат.
- Точно также. Но перед тем, как писать чистовой материал, мы сначала записали черновики, где мы вывели аранжировки. А потом уже с новым виденьем материала мы сели писать чистовик. Это всё делается в два этапа. Вообще, желательно делать это всё в три этапа, потому что сейчас хочется кое-то сделать немножко по-другому. Хотя , может быть, это будет длиться до бесконечности, потому что всё время что-то хочется менять. Это может длиться без конца.
- А как происходит конечная остановка: "Всё, больше я ничего не переделываю!"?
- Взгляд на то, что мы сделали, и движение дальше.
- Чей взгляд?
- Общий.
- Но диктатор всё-таки один.
- Спросите у ребят, я не диктатор. Упаси, боже.
- Спрашиваю.
Сергей: Я диктатор, но меня никто не слушает.
- В ваших текстах очень часто звучат религиозные темы. Армен, скажите, пожалуйста, в кого вы верите, и в кого верят ваши друзья?
- В кого верят мои друзья, я думаю, они сами скажут. А я верю в первую очередь в себя. Ну и если вы хотите услышать, то, наверное, ещё в Иисуса Христа. Товарищи согласны. Вы знаете, у нас там просто сзади такие старые крематорцы сидят. Они уже не разговаривают, они только играют.
- Актёрство, музицырывание всегда считалось богопротивным делом. А как вы думаете?
- Я считаю, что музыка сопровождает человека всегда. И при рождении и при смерти.
Слава: Я целый год пел в православном храме в Латвии. Я там жил тогда. Покрестился я не в младенческом возрасте, а в 29 лет. Пришёл сам. Меня батюшка спросил: "А зачем тебе это надо?". Я не смог ответить, я просто почувствовал, что мне это надо. Весь этот обряд происходил очень красиво. Не так торжественно, а скорее доверительно. И когда я сказал, что я актёр, ведь действительно говорят, что если актёр, то сразу в ад автоматически, батюшка мне на этот счёт ничего не сказал.
- Почему вы взяли в группу скрипку?
- Скрипка у нас была всегда, сколько я помню группу. Мы же начинали, как чисто андеграундная команда. До 1986 года играли только в квартирах и в подвалах. Инструменты были соответствующие: акустическая гитара, дудка скрипка. У нас был очень хороший скрипач - Михаил Россовский. Он уехал. Эмигрировал в Израиль после некоторых событий. Мы очень долго искали замену. Нашли даже симфонический оркестр, с которым записали альбом "Танго на облаке". Но найти скрипача оказалось очень трудно. Михаил был настолько уникален, что Славе пришлось первое время играть буквально "под него", научиться играть медиатором, в частности. Сейчас у него уже своё лицо. А тогда было очень сложно. Такое чувство было, что как будто руки лишились. Настолько мы друг к другу привыкли. "Крематорий" не группа одного человека. Мы вместе, мы - группа. Если у нас убрать кого-нибудь одного, образуется вакуум, который заполнить будет практически невозможно.
- Слава, ты сразу согласился на предложение перейти к музыкальной деятельности?
- После съёмок, во время которых Армен мне асё это предложил я на неделю пропал.
- Опять текила?
- Нет, это не текила. Это были такие глубокие размышления, ударяния головой о стену.
- То есть для тебя это был не только выбор группы, но и смена профессии?
- Актер, музыкант. Это не профессия, это диагноз. Сейчас я не бросаю свою актёрскую деятельность. Я очень дружу с моим любимым театром "Сатирикон". А на счёт того, сразу согласился или нет... Наверное, да. Ведь я раньше играл. Мне очень понравилось, хотя было безумно тяжело.
- Повлияла на твоё решение ситуация с русскими драматическими театрами в Прибалтике?
- Не совсем так, ведь сюда я приехал три года назад. Приехал, конечно, не по своей воле. У меня была там своя работа. Я пять лет провёл в театре, сыграл 26 ролей, я много поездил по стране. Вдруг обрушилась так называемая свобода. Мне сказали: "Наверное, ты здесь больше не нужен." Я совершенно не хочу вдаваться в политику, это передача не политическая, но существует класс населения, которому это всё надо, а есть люди типа меня, которым это совершенно не надо.
- Не предполагаешь возвратиться к актёрской деятельности?
- Если меня не выгонят из группы, останусь в ней навсегда.
- Ну как, Армен, прижился он у вас?
- Я ему вернусь к актёрской деятельности! Слишком много труда на него потратили. Я сейчас слушал ваш диалог - есть вещи, которые сложно объяснить. Что у нас сидит в голове? Музыка, наверное. Вот музыка - это то солнце, которое всё время светит. У каждого есть способ, чтобы это солнце взошло. А у нас оно стоит, как кол. Мы счастливые люди, потому что нам есть, чем заняться в этой жизни. Мы посвятили себя музыке. Я сознательно не стремлюсь к тому, чтобы мы стали очень популярной группой, сверх популярной. Соответственно такое название было придумано в своё время, соответственно играется музыка, которая не для всех. Тем самым мы как бы раздвигаем время своей жизни. Как в спорте. Есть стайер, есть спринтер. Один пробежал стометровку, упал и умер. А есть люди, которые бегут на длинные дистанции, иногда экономя силы, иногда останавливаясь, чтобы выпить той же текилы, и бежать дальше.
- Во время гастролей
некоторые музыканты обозначают в контракте
какие-то 
немыслимые
капризные вещи. Даже если гостиница находится
напротив концертного зала, они настаивают на
Шевроле - Каприз чёрного цвета. У вас есть такие
прибамбасы?
- Только у одного человека есть такие прибамбасы - Серёжи. Он всё время требует Шевроле Каприз, но ему его никто не подаёт (смеётся). Он ещё горячительные напитки любит после концертов.
- То есть в основном вы покладистая команда?
- Для нас главное, чтобы концерт состоялся, чтобы те, кто на него пришёл получили удовольствие. Соответственно нужно вовремя приехать на саундчек, настроиться, отладить звук и отыграть концерт на должном уровне. Когда по вине организаторов случаются какие-то опоздания, и на саундчек мы приезжаем за 15 минут до начала концерта, тогда мы начинаем стучать ножками, кричать, становимся капризными. Но это всё не ради себя. Ради того, чтобы концерт состоялся, потому что нужно обязательно всё донести до зрителя в лучшем виде. А всё остальное у нас достаточно просто. У нас есть какие-то свои личные пожелания, но они настолько личные, что о них и говорить не стоит.
- Кто-то храпит в вагоне, наверняка?
- У нас есть один храпела. Он всё время ездит в соседнем вагоне. Опять таки это наш Сергей Анатольевич - бас.
- Армен, гастроли помимо удовольствия зрительского и удовольствия вашего приносят ещё какие-то финансовые поступления. Скажи, что приносит наибольший доход: продажа дисков, гастроли, какие-то поездки фестивальные?
- В период с 1991 по 1992 год мы дали 116 концертов и если рублей по 25 заработали, и то хорошо. Так что концерты особого дохода не приносят. Там масса людей, с которыми хочется посидеть. В общем, деньги куда-то уходят. Единственное, чем мы сейчас зарабатываем, это компактами, кассетами. Мы заключили контракты с фирмами, и нам оттуда в последнее время стало что-то капать. Если исключить безумное пиратство, на это можно было бы жить достаточно хорошо. Потом с возрастом мы немножко изменились - не так хочется ездить на гастроли. Всё-таки больше хочется работать в студии.
- Шляпа. Чем это вызвано?
- Шляпа оказалась у меня совершенно случайно. Давным-давно, ещё в этот андеграундный период к нам на концерт пришёл ныне известный "ночной волк" и модельер Егор Зайцев и предложил не только наложить грим, но и некое костюмирование устроить. Басист сидел в узбекском халате и с бигудями, у гитариста был какой-то совершенно безумный грим с неприличной надписью из трёх букв на щеке, Миша сидел похожий на анархиста. Мне же досталась шляпа и како-то пиджачок перевёрнутый наизнанку. Потом бигуди сняли, халат выбросили, слово смыли, а шляпа осталась.
- Дело в том, что обычно рок-музыканты, носящие шляпу, это люди, комплексующие по поводу каких-то залысин. Клянусь, у Армена ничего подобного нет.
- Действительно, сейчас масса людей масса людей ходят в шляпах, Боярский тот же. Видимо к ним это относится. А здесь это просто традиция. Честно говоря, когда я играю без шляпы, я чувствую, что что-то не так. Как будто голый, чего-то не хватает. Она ко мне уже настолько прижилась, что я в ней уже ем, сплю, на концертах играю.
- Солнцезащитные очки из той же области?
- Нет, очки это из другой оперы. У вас здесь такой яркий свет... Это защита от света. И на концертах, и здесь.
- Откуда у вас берутся такие необычные поэтические образы?
- Во-первых, из жизни, а во-вторых из снов.
- Чтобы вы могли посоветовать начинающим музыкантам?
- Есть два ответа на этот вопрос. Сергей предлагает начинающему музыканту повеситься сразу.
- Чисто крематорские шутки, надо сказать.
-
Моё же мнение такое, что если есть какие-то песни,
надо их писать. И писать таким образом, чтобы их
можно было слушать. Желательно сначала дать их
послушать своим друзьям, собственно как у нас это
было. А потом всё пойдёт, потому что под лежачий
камень вода не течёт. Нужно двигаться, нужно
пытаться что-то делать, стучаться. И тогда, может
быть, когда-нибудь откроют. Главное - сбрасывать
материал, не копить его. У нас есть друзья,
которые играют весьма неплохо. В своё время, 12 лет
назад, когда мы записали свой первый альбом,
достаточно кривой и смешной, они нам говорили:
"Ну зачем это выпускать, это не имеет смысла.
Лучше настройте гитары, сыграйте, как следует".
А тогда гитары были такие, что не настроить. Мы
выпустили альбом, и что-то пошло, выходят
компакты, а те люди до сих пор репетируют.
- Вы говорите, что ваши песни берутся из жизни и из снов, а мне кажется, что они также пронизаны какоё-то мистикой, эзотерикой, древней мудростью. Вы что-то из этого черпаете?
- Да, наверное. На уровне информации, которую получает каждый из нас, прочитав несколько книг. Я долго думал об этом. На самом деле всё приходит из снов. Потому что сны... Что-то я, как Ельцин - говорю все время "потому что". Видимо в снах заключается что-то такое, чего мы толком осознать и не можем. Видимо, это такие мелкие кусочки смерти, в которые мы проникаем сами по себе, естественным путём. А потом возвращаемся обратно. Какие-то отголоски сна в песнях отражаются. Ну а вообще, конечно, да. Я же стареющий, мудрый в какой то степени армянин. Во мне, наверное, есть что-то библейское(с иронией). Самое смешное, что когда мне было лет 20, я считал, что рок-музыкант лет в 26 - 27 уже должен умереть и сойти со сцены. По Джимми Хендриксу судил. Скоро мне 35, и у меня такое ощущение, что я, наверное, буду до конца на сцене. Пока меня оттуда не скинут, либо я сам оттуда не упаду.
- Вопрос стареющему армянину: я знаю вы предпочитаете работать с директорами - женщинами. С чем это связано?
- У нас была очень хорошая женщина - директор - Ольга Жигарева. По разным причинам мы с ней расстались. 5 лет она с нами работала, была идеально честным человеком. Мы до сих пор поддерживаем с ней отношения. Потом были мужчины, никто из которых больше года с нами и не работал. Сейчас мы решили вернуться - сейчас мы взяли Ирину Купряшкину, чтобы прекратить расхищение имущества. Возвращаясь к мудрости, хочу сказать, что дирктора можно выбирать по национальному признаку. Взять надо было еврея, потому что... Ельцина надо было взять!(смеётся)
- Говори не "потому что", а "ибо".
- Ибо все нормальные директора являются представителями определённой национальности. Это, наверное, правильно, потому что (смеётся) именно они могут сделать для группы то, что не могут сделать ни женщины, ни мужчины, ни ещё кто-то третий.
- Как вы относитесь к наркомании?
- К наркомании мы не относимся. Мы относились к ней давным-давно, всё это было на уровне проб. Потом это надоело. Не даёт ничего ни мозгам, ни сердцу, ни душе. С алкоголем у нас очень хорошие отношения - мы в меру алкоголики. Дружим с этим делом, потому что надо как-то стряхивать с себя напряжение.
- Преимущественный цвет вашей одежды - чёрный. С чем это связано? Армен, помогу тебе: "Потому что...
- Потому что Слава ответит на этот вопрос.
- Слава, "Ибо..."
- А он не очень то выделяется. Я не люблю цветастое - опять же попал с ребятами в одну струю. А во-вторых, как я помню из физики, белый цвет отталкивает, а чёрный поглощает.
- По поводу поглощения: как распределяется энергетическая драматургия во время концерта: вы впитываете или отдаёте?
Слава: И впитываем, лично я, и отдаём.
- А чего больше?
- Когда будет только отдавание или только впитывание, это плохо. Есть публика, есть артист. Артисты отдают и от публики впитывают.
- И такой идеальный баланс, что кредит с дебитом всё время сходится?
- Бывает и нет баланса.
- То есть истощение всё-таки от отдачи происходит?
- Конечно. А если артист не будет выкладываться, зачем он нужен?
- К каким эмоциональным центрам апеллирует ваша музыка. Страдание, боль, печаль, радость? Преимущественно на какие центры?
- Опять же суфлёр с басом сзади говорит, что нет в жизни счастья.
- Мрачноватый у вас суфлёр попался! (смеётся). В 1992 году вы хотели выпустить книгу. Это желание до сих пор существует?
Армен: Понимаешь, нельзя заниматься только музыкой. Нужны какие-то хобби. Вот тот клип, который мы сняли, это тоже хобби. У нас было такое издательство "Крематориум пресс". Мы издали там несколько книжек, в том числе очень интересную книгу стихов душевнобольных поэтов. Потом на концертах всё это дело продали и заплатили им гонорар.
- А есть ли граница между душевной болезнью и нормой для поэтов? Там ведь настолько всё стёрто!
- Ну, по каким то нормам. Я согласен, что лучше сделать так, чтобы они чувствовали себя в искусстве. Если это художник, пусть он пишет картины. И возможно это лучший способ его болезни, чем та таблетка, которую ему дают врачи, или тот медот лечения, который предлагает медицина. Они (больные) очень хорошо чувствуют свет, очень хорошо воспринимают краски. Прекрасные картины рисуют, они расходятся. Но со словом...
- Это ты шизидый спектр болезни имеешь в виду?
- Да, то есть с цветовым спектром там нет никаким проблем. А вот со словом гораздо сложнее. И мы с Маргаритой Пушкиной отобрали всего где-то 30 стихотворений из двух тысяч.
- Это в основном шизофреники или параноики тоже?
- Там всё представлено. То есть люди, завернувшиеся на сексуальной почве. Люди, совершившие преступления и попавшие в клинику на основании того, что медицинское обследование показало, что они душевнобольные. Свернувшиеся хиппи, в основном, конечно, на почве наркотиков. У них очень узкая направленность: цветовая гамма, полёты туда и обратно.
- Используете ли вы нотную грамоту. Или просто садитесь, расписываете аранжировку, запоминаете её? И второй вопрос: трудно ли сочетать музыкальную деятельность с коммерческой? Или это взаимоисключающие понятия? Был ли момент выбора?
Армен: На первый вопрос: в начале - да. Мы расписывали всё по нотам. Особенно вот этот профессионал - суфлёр, который сзади сидит. Он всё время всё записывал на ноты. Но потом мы его отучили, и сейчас он играет без нот. Забыл видимо. В группе не может быть того, что есть в симфоническом оркестре. Когда мы пытались найти скрипача, к нам приходили люди с консерваторским образованием. Играли по нотам, но из-под пальцев выходили ноты, музыки не получалось. Надо приучать себя к тому, чтобы делать именно музыку. Она может быть без нот, просто на уровне ощущений. Что же касается второго вопроса, то, конечно, несовместимые занятия - коммерция и музыка. Коммерция может быть внутри группы, но этим должны заниматься люди, не причастные к музыке. Должна быть административная группа, директор. Нет ничего плохого в том, что продаёте, то что вы сделали, то, что вы создали. Но это уже другая область.
- Спасибо, что вы отозвались на наш призыв прийти в студию. Я хотел бы вам пожелать кремировать все свои неудовольствия и проблемы, а пепел от них развеять под колом стоящим солнцем счастья.