ЗОМБИ  
В его руках знамя, в его глазах брёвна,
Внутри него пусто, вокруг него много ему подобных.
Он любит лить воду, он учит всех жизни,
Зовёт идти в ногу, куда не знает точно мазаный дёгтем.

Зомби играет на трубе, мы танцуем свои танцы.
Но, видит Бог, скоро он отряхнёт прах с ног,
Плюнет в небо и уйдёт, оставив нам свои сны.

Он съел живьём крысу, он выпил кровь кобры,
Спалил дотла ведьму, собрал её пепел посыпал им тело.
Народ кричал "Харе", пока хватало пойла,
Но, осушив море, никто не смог утром вспомнить его имя.

Зомби играет на трубе, мы танцуем свои танцы.
Но, видит Бог, скоро он отряхнёт прах с ног,
Плюнет в небо и уйдёт, оставив нам свои сны.

О сколько их было, один другого круче
И каждый знал правду, и каждый был лучше, того, кто был прежде.
Великий храм рухнул, остались лишь камни,
Но есть ещё время для танцев и веселья.

Зомби играет на трубе, мы танцуем свои танцы.
Но, видит Бог, скоро он отряхнёт прах с ног,
Плюнет в небо и уйдёт, оставив нам свои сны.

БОЛЬНОЙ
Старый слабый больной, беспомощный как дитя,
Жил в скотской будке с видом на звёзды Кремля.
И у каждого дворника было право ударить его
Вонючим совком по лицу.

А на улицах города Солнца, куда ни глянь - мусор и грязь,
А по улицам города Солнца бродит пьяная мразь.
Он бы давно разнёс бы их всех на куски.
Если бы был молодым.

Старый слабый больной внезапно сошёл с ума.
Захотел стать Солнцем и, чуть было, не сжёг себя.
Безвольное тело, связанное по рукам
Санитары погрузили в авто.

Машина умчалась, я плюнул на Солнце,
и Солнце погасло.
С тех пор я больше не видел его.  

КАЛИГУЛА  
Он любил болтать своим болтом
В больших и чистых губах
Жадно пил из ручья
И к концу каждого дня
Превращался в козла. О-у-о.

Она пришла к нему неспроста,
Она принесла ему покурить.
С крыши его она сделала шаг
И, упав на асфальт,
Повредила себе зад.

Она жила как крыса, она любила как крыса.
И Калигула был прав, Калигула был прав.

Раньше у нас всё стояло столбом.
И каждого был ключ или лом,
Но когда нас сожгли и развеялся смог,
Она плюнула на пепел и врезала в дверь
Свою новый замок.

Она жила как крыса, она любила как крыса.
И Калигула был прав, Калигула был прав.

Во всякой любви кроме любви
Есть ещё много чего.
И поэтому я спокоен как слон.
Допою да и брошу
Своё тело вон.

Я жил как крыса, я любил как крыса.
И Калигула был прав, Калигула был прав.

  ТВАРИ  
Брошенные в блю, списанные в хлам,
Чистые как мухи, грязные как брильянт,
Лучезарных тёток любящие пальцы,
Одетые во фраки, обученные танцам
Сосущие воздух, наполненный запахом гари,
Твари, играющие на дудках.

Кто хоть раз бывал там, до смерти не забудет
Чистую лагуну, в которой греют руки
Седые горлопаны, мудрые как эпос,
Из дерьма и свиста построившие крепость.
Вот и весь рассказ о том, как меня достали
Твари, играющие на дудках.

ЯД
Подавленный дух, испуганный взгляд
И ангелы все как один говорят:
"Из тех, кто ушёл никто не вернётся назад"
Но каждое слово кроет обман
И мир за окном пуст как барабан.
Пусто внутри и, поэтому, полон стакан.

Но, мама, это яд. Это яд.
Мама, это яд. Это яд.
Мама, это твои слёзы в ампулах.
Мама, это твоя кровь в вине.
Мама, не пей. Мама, это яд.

Всё равно СПИД или рак,
Грядущее - пепел, прошлое - мрак.
Срази меня гром, если это не так.
Непознанный Бог, который внутри
Сам поставит точку над i
В тот день, когда завершится твой жизненный путь.

Но, мама, это яд. Это яд.
Мама, это яд. Это яд.
Мама, это твои слёзы в ампулах.
Мама, это твоя кровь в вине.
Мама, не пей. Мама, это яд.    

УРА!
Из тех, кто был в ней, из тех, кто любил её
Нет никого, все ушли.
И когда мой солдат, поднявшись, двинется в бой
Она услышит моё последнее "Ура!"
Под барабанную дробь, в ожидании конца
Выйду я из неё.

    ШПАЛЕР  
В моём нагрудном кармане дыра,
А под дырой у меня доброе сердце, прозрачное как стекло.
Я пел их песни, пил их вино, мне было так хорошо
До тех пор, пока не стало темно.
О, я зажёг трын-траву, я зарядил свежим газом свой шпалер,
Я вдохнул в себя дозу, такую, чтобы внутри взошло Солнце.

Из местной клиники на волю в пампасы убежал идиот,
Влез на пальму и откусил себе хвост.
А на улице Чистой Любви негры взорвали роддом
И всех наших посадили на кол.
О, это апартеид, а вместо счастья кусочек дерьма, а вместо счастья - кусочек дерьма
И Бог знает когда над Африкой вновь взойдёт Солнце.

Око за око, зуб за зуб, рот за рот. Ты стала липкой как мёд,
Значит скоро белая грязь потечёт.
А мы вальсируем на скользком столе
И сквозь дыру в потолке видим космос, мы свободны уже.
О, открой, любимая рот, я вложу в него свой пистолетик.
Я нажму на курок. Приготовься, сейчас брызнет Солнце.

ЧЕРВИ
Измождённая вечностью красного цвета,
Бледна и тревожна как спирохета,
Опять глядит из-под валета дама червей.
Она говорит мне: "Знаешь, мой милый, Я хотела бы стать той бациллой,
Что отбившись от рук, однажды войдет в твою кровь"
В красный рай - червовый приют
В красный рай, рай в котором нас ждут черви, черви, черви.

О, счастливый избранник колоды,
Ты вдыхаешь воздух свободы.
И не знаешь, что ты лишь кролик,
Ты всего лишь кролик, милый.
Язвы снаружи, язвы внутри, похоже, что мы безнадёжно больны.
Иначе к чему эти красные сны, к чему этот бред?
Красный рай - червовый приют
Красный рай, рай в котором нас ждут черви, черви, черви.

ГАЗЫ
Он тих, словно омут, неизбежен как карма,
Он вопрошает: "Who is my mama?"
Прикинувшись негром бежит по саванне,
Бесценные ядра сжимая в кармане.
Он бросает вопросы, озираясь с опаской,
Он хочет уйти в бесконечность пространства.
Он нюхает газы, он нюхает газы.

В его отравленных недрах, в его голосе хриплом
Заблудился солдатик, павший под Ипром.
Я колю его больно заострённым крючочком,
Выполняю свой долг в Варфоломееву ночку.
А вдыхающий газы, кашляя, плачет,
Он уже знает, что это значит.
Он нюхает газы, он нюхает газы.

УРОДИНА
У тебя нет глаз, или ты так пьяна.
Здесь так много ям, а ты спишь на ходу.
Может быть ты мутант со смешанной кровью
О, зайчик мой, моя несчастная птичка.
Я люблю тебя, я остаюсь с тобой,
Уродина моя!

Ты стоишь там с веслом, я играю на дудке,
Когда ты далеко, я чувствую близость.
Но кто ты алый цветок или мечта мазохиста?
О, зайчик мой, моя несчастная птичка.
Я люблю тебя, я остаюсь с тобой,
Уродина моя!
На-на-на-на на-на-на-на-на
На-на-на-на на-на-на-на-на

ОСЕНЬ
Был согрет песочный берег солнцем и ветрами,
И казалось это время будет длиться бесконечно.
Безобразные вакханки обрели вдруг дивный облик
И на склонах основали город из песка и стали.
И хотели взять всё это, но кончилось лето.
И вспомнил о том, что их нет больше.

Кто теперь в лугах под Солнцем собирает травы жизни,
Люди в выцветших мундирах или пьяные пастушки?
Мы покинули то время, устремились в мир далёкий.
С облаков сошли на землю и уткнулись в грязь и осень.
Мы хотели взять всё это, но кончилось лето.
И вспомнил о том, что нас нет больше.